Бисерное рукоделие конца 19 — 20 веков

Начиная с середины 19 века работы из бисера постепенно выходят из моды. Уже в 1840 году во французской энциклопедии вышивки находим фразу, звучащую как настоящая эпитафия этому виду женских рукоделий: «За исключением бисерных картин, которые еще изготавливают в нескольких пансионах, этот вид рукоделия сейчас забыт настолько же, насколько он был популярен еще несколько лет тому назад». В 60—70-е годы 19 века вообще происходит интенсивное вытеснение любительской ручной вышивки профессиональной машинной. К сожалению, этого процесса не смогли остановить и предпринятые на рубеже веков усилия по возрождению народных промыслов, включая искусство ручной вышивки. В этом движении приняли участие известные искусствоведы, коллекционеры, художники. Так, Владимир Стасов по материалам русской вышивки опубликовал в 1872 году книгу, посвященную истокам народного орнамента. Н. Л. Шабельская, княгиня М. К. Тенишева, К. Д. Далматов собрали обширнейшие коллекции старинного русского шитья; выставка коллекции последнего состоялась в Историческом музее (1883— 1884). Любопытно, что К. Д. Далматов и сам успешно занимался рукоделием: в 1889 году он сделал вышивки шелком по атласу для мягкой мебели, а по полотну — на карнизы окон и дверей русского терема в датском королевском парке Фреденсборга. Он же выпустил несколько альбомов с узорами в помощь вышивальщицам и сборник пословиц и поговорок для украшения полотенец и скатертей . Силами таких энтузиасток, как княгини М. К. Тенишева и М. Н. Шаховская, а также М. Ф. Якунчикова, Н. М. Давыдова, были организованы многочисленные мастерские, где крестьянки обучались вышивке и кружевоплетению. Однако бисерным рукоделиям в этих мастерских обучали редко. Исключением являлась мастерская, организованная в 1891 году М. Ф. Якунчиковой в селе Соломинка Тамбовской губернии. Вот что пишет о ней В. Дудорева: «Когда ученицы приобрели некоторую умелость в исполнении рисунков, им было предложено вышиванье бисером; и после навыка долгих лет здесь удалось возродить вышивку помещичьего типа. Работы исполнялись ими по старинным образцам или по композициям под руководством художницы Н. Я. Давыдовой. Более слабые ученицы делали легкую работу — низанье цепочек. Бисер выписывался из Богемии и отчасти из Венеции. Работы Соломинской мастерской получили на Второй Всероссийской кустарной выставке почетный диплом... Такого же типа вышивки делались в некоторых мастерских Киевской губернии». Более подробные сведения об этих мастерских можно найти в иллюстрированном каталоге «Русское народное искусство на второй Всероссийской кустарной выставке в Петрограде в 1913 г.». Снова занялись вышивкой и дамы из общества. Их работами посетители могли полюбоваться, например, на выставке старинного и нового шитья в Москве в 1891 году. Там были представлены, в частности, вышитые ламбрекены работы М. Н. Ермоловой. В книге Л. С. Журавлевой «Талашкино» сообщаются интересные сведения о том, что «в 1899 году Е. А. Прахова по просьбе Тенишевой вышила два панно для талашкинской церкви «Архангел Гавриил» и «Архангел Михаил». Для них были использованы неосуществленные эскизы В. М. Васнецова для алтаря Владимирского собора в Киеве». До недавнего времени в частной коллекции А. В. Усениной хранилась икона, также вышитая по рисунку Васнецова. Рисунок был сделан художником для одной из икон собора в Самаре, а вышивку выполнили к одной из юбилейных дат мастера дамы из самарского высшего общества. По воспоминаниям владелицы, под иконой находилась серебряная доска, к которой на цепочках были прикреплены медальоны с их именами. В частности, там фигурировали жена предводителя дворянства Наумова и жена генерал-губернатора Протасова. Рисунки для вышивок делали и другие известнейшие художники: К. А. Сомов, А. А. Экстер, В. В. Кандинский. И все-таки роль вышивки в жизни общества неуклонно сокращалась. По меткому определению А. Бенуа, уходили в прошлое «наивная сентиментальность и комичное жеманство... эпохи бисера и альбомов...». Менялся стиль жизни, женщины находили себе совершенно другие занятия, активно осваивая новые и ранее абсолютно недоступные им сферы деятельности. Этот процесс остро ощущался уже в конце 19 века. Например, в достаточно курьезном фантастическом романе «Электрическая жизнь» Робидо (1894) содержится эпизод, имеющий прямое отношение к нашей теме. Действие романа происходит в середине 20 века, женщины уже давно отошли от обычных женских занятий и посвящают свое время исключительно науке. Разговаривают невеста героя Эстелла и ее будущая свекровь, которая, по мнению общества, уединяется в своем кабинете для занятий серьезными научными изысканиями.

«— Я запиралась здесь для того... [говорит свекровь]
— Чтоб размышлять о вашем серьезном философском труде? [предположила Эстелла]
— Вот он мой серьезный философский труд! Можете полюбоваться им сами! — воскликнула свекровь, покатываясь со смеху.
Изумленная Эстелла увидела натянутую на пяльцы канву, на которой будущая ее свекровь вышивала шелками и гарусом. Возле пялец стоял изящный рабочий столик, на котором лежали среди груды модных журналов несколько хорошеньких, оконченных уже вышивок гладью.
— Не угодно ли будет и вам присоединиться к моему протесту? [предложила свекровь]
— С величайшим удовольствием! [воскликнула Эстелла]».

Как видно, автор, довольно точно предвидевший отмирание вышивки, все же сочувствует женщинам, втайне предающимся этому удовольствию. Разумеется, он не мог предвидеть, что в 20—30-е годы 20 века собственноручная вышивка будет восприниматься не как изящный способ самовыражения, а как признак бедности, вынужденной обходиться какими-то самоделками. В Советской России она будет даже осуждаться как признак мещанства и низкой культуры. В этом смысле весьма симптоматичным представляется описание встречи М, А. Булгакова с Маргаритой Петровной Смирновой, одним из прототипов главной героини романа «Мастер и Маргарита»: «В первый же день знакомства он спросил, почему я хорошо одета? Откуда у меня такие туфли, такие перчатки... Михаил Афанасьевич долго вертел в руках мою сумочку, внимательно и пристально взглянул на меня... Мне стало неловко: сумочка-то была самодельная. Я отобрала ее из его рук. Через некоторое время он опять забрал ее, улыбаясь посмотрел на меня, спросил, кто вышивал желтую букву «М».

— Маргарита Петровна, что вы смущаетесь? Сумка интересная, кто ее делал?
Я пробормотала, что кто же мог делать, кроме меня. И еще более смутилась, так как это была не совсем правда: сумку сделала и подарила мне мать. Такими буквами «М» полагалось метить белье и приданое сестер, и я их вышивала бесконечное количество раз. Сумка была из голубого материала в виде мешочка (ридикюль) с двумя затягивающимися ручками. На одной стороне вышита большая буква «М» желтым шелком (сумочка сохранилась до сих пор, но без бисерной пластинки)... ». Тут интересно не столько наличие бисерной сумочки у модной дамы начала 20 века, сколько психологический аспект этой сцены: Маргарита Петровна явно стесняется самодельной сумочки, а более тонко чувствующий писатель, напротив, проявляет к ней повышенный интерес, пытаясь через рукоделие проникнуть во внутренний мир вышивальщицы. Хорошо одетая женщина, действительно, странно выглядела на фоне всеобщей разрухи. Все же дамы шли на всевозможные ухищрения, пытаясь принарядиться. Так, в одной частной коллекции встретилась бисерная сумочка этого времени, вышитая крупным бисером по старому рисунку. При этом основой для вышивки послужила обыкновенная марля. Подкладка была сделана из кусочков черной ткани, а в качестве ручки был использован моток черного ириса. В это же время «буржуазные» барышни плели бисерные бретельки к своим комбинациям, но в целом роль ручной вышивки и бисера, в частности, практически сошла на нет.